Состав актеров был достаточно неравномерным, ведь постанов-щик выбирал их из разных коллективов. Ведущие партии исполняли артисты Оперного театра, а остальные – танцовщики Оперной студии, Азконцерта и Театра Музыкальной комедии. В качестве кордебалета были задействованы воспитанники класса хореографии школы ис-кусств № 1 (педагог Татьяна Годова).
Репетиции и премьера, последовавшая вскоре после демонстра-ции балета по TV, состоялись в Оперной студии, где вещь прошла без специально разработанного сценографического решения.
Съемочная площадка декорирована коринфской колоннадой ан-тичного храма на невысоком цоколе, которая рельефно выступала на фоне вечернего неба, усеянного звездочками. На переднем плане ана-логичный ряд колонн полукругом огораживал пространство планшета.
Пока шла экспозиция художественного оформления, голос актри-сы за кадром читал стихи древнегреческого поэта под переборы струн арфы.
«Строфа 1». На возвышении показывается царственная чета – Ле-та и Зевс, надменно застывшие, подобно скульптурной композиции, в позе величия и власти, горделиво переплетя правые руки в виде некой виньетки. Лета облачена в комбинезон розово-лилового цвета, поверх которого наброшена белая с золотым узором туника, а ее волосах по-блескивает изящная диадема. Зевс одет в белый подпоясанный комби-незон с наполовину открытым верхом и белый мягкий плащ. Спустив-шись под грузные и сочные гроздья аккордов со своего пьедестала, персонажи исполняют неспешный, утверждающий по позам дуэт со-гласия, построенный на применении выразительных элементов не-оклассического ключа образности, дополненные движениями свобод-ной пластики. Постепенно характер их своеобразно понятого «мену-эта» обретает все более тревожные черты, насыщается внутренним драматизмом. В результате их действий, солистка неожиданно резко и нервно сгибает корпус и опирается на руки своего партнера.
«Антистрофа 1». В этот момент выбегают четыре Музы в разных по тону хитонах с длинным куском прозрачной материи бежевого цве-та. Растянув полотнище и вручив его концы взволнованным родителям, сами «акушерки» равномерно распределяются по всей его длине. Вме-сте с повитухами выходит и Аполлон, который садится на оба колена за материей и начинает обеими руками ритмично нажимать на нее, соз-давая иллюзию пульсирующего в утробе плода. Одновременно с этим (под ироническую, моторную по ритму музыку средней части пролога), трепещут и извиваются, не сходя со своих мест, Лета и Зевс, а спокой-но сосредоточенные Музы шевелят лишь кистями рук, держа ситуацию под своим контролем; и вот, один только «ребенок» настойчиво ломит-ся наружу. В финале этих усилий, наконец, родители приподнимают полотнище, а младенец, сделав кувырок, оказывается на середине пло-щадки. Танцовщик медленно встает на ноги, и становится видно, что он одет только в белые трико-рейтузы и балетную обувь.
На вступление к возвышенной, красивейшей вариации Аполлона, отмеченной экспрессивным пением скрипок, Музы надевают на него бело-серебристую мантию, золотой венец, кулон в виде солнечного диска и вручают ему позолоченную лиру. Солист исполняет «жирный» по мазку, пластически вальяжный и победоносный монолог, в котором широкие, выразительные pas неоромантического стиля сочетаются с чувственно насыщенными позами из сокровищницы восточной пласти-ки. Счастливые супруги вместе со своим чудесным чадом поднимаются на цоколь.
«Эпод 1». Увидев внизу собравшихся Муз, Аполлон сходит с воз-вышения и затевает с ними совместный танец-игру. Элегически напев-ные, плавные мелодии Pas d’action «продиктовали» балетмейстеру строго-величавые, бесстрастные линии развернутого адажио для пяте-рых исполнителей. Хариты, пока ничем не выделяясь, словно произно-сят распространенные стихотворные строфы в размере античного гек-заметра.
Однако первой нарушает неспешный хоровод самая смелая и ак-тивная из подруг – муза войны и разрушения Урания. Одетая в крас-ную тунику, с глобусом в руках, она своими отрывистыми прыжками и резкими взмахами ног характеризуется как властная дева, как опас-ность, грозящая человечеству. В средней части эпизода Аполлон хочет отнять у нее макет земного шара, но строптивица все время убегает от него, а в конце же своего номера она добровольно отдает опасную иг-рушку опечаленному гуманисту.
Вслед за сестрой свое искусство демонстрирует Терпсихора – му-за танца и хорового пения, облаченная в белый хитон, с крохотной се-ребристой арфой в руке. Токкатообразная, игривая мелодия и резвая, с легкими подскоками вариация героини обрисовывают ее добрый и жизнелюбивый нрав. Очаровав мецената, она удостаивается чести по-целуя им своей руки.
Последними выходят вместе две рассудительные и строгие сест-ры-подруги: Муза медицины и Муза истории. Первая из них надела хи-тон черного цвета и взяла в руки чашу со змеей, а вторая нарядилась в тунику синего тона, держа свиток, перевязанный ленточкой. Повели-тельные, горделивые интонации их танца преисполнены внутреннего достоинства и глубины чувств. Аполлон с благодарностью принимает в дар символы их ремесел.
«Строфа 2». Зевс и Лета, до этого с осуждением взиравшие с вы-соты Олимпа на проказы сына, решают спуститься вниз, чтобы вну-шить ему свои взгляды на жизнь: негоже порфироносному дитя водит-ся с простолюдинами. Их помпезный, энергичный дуэт воспитания на-следника проникнут недовольством, страстным желанием отучить сына от его «недостойных» привычек. Хлесткие, грозные аккорды вступле-ния и технически сложные поддержки, а также виртуозные элементы их пластического диалога, призваны отвлечь Аполлона от его пристра-стий, подать ему личный пример поведения и хорошего тона.
«Антистрофа 2». Но Аполлон глух к их призывам и увещеваниям, он спешит на романтическое свидание с Терпсихорой. Их влечет их друг к другу внезапно вспыхнувшее взаимное чувство. Поначалу неж-ные и трепетные, постепенно их взаимоотношения обретают уверен-ность и силу, насыщаясь глубиной и яркостью переживаний. Музыка Pas de deux пленяет своей поэтичностью и возвышенностью эмоцио-нального состояния, а его пластический строй – безупречностью стиля и ладной графичностью. В конце эпизода два Амура украшают головы влюбленных обручальными веночками из полевых цветов.
Под весьма оживленные и насыщенные энергией звуки «Коды Аполлона и Муз» поздравить новобрачных со всех ног спешат взвол-нованные радостной вестью хариты, которые в своем безудержном по-рыве устраивают настоящее громкое торжество, и этим даже несколько смущают молодых.
«Эпод 2». На шумный праздник нежданно являются Лета и Зевс, и разлучают влюбленных, насильно уводя сына с собой на Олимп.
Плачет потрясенная Терпсихора, ее утешают Музы. Отброшены прочь цветы, подарки и прочие атрибуты венчания, – веселье сорвано. Но с олимпийских склонов сбегает Аполлон и обнимает супругу: те-перь они всегда будут вместе. Музы, взяв в руки свои символы, вместе с восьмеркой Амуров окружают брачующихся. Под занавес возникает концепционно значимая мизансцена: Аполлон стоит во весь рост с вы-соко поднятым вверх глобусом, а все остальные персонажи, не разру-шая круга, склоняются перед величием духа и мудростью покровителя искусств и ремесел.
И вновь, образуя режиссерскую арку, под звуки арфы читаются античные стихи.
Газета «Вышка» за 3 апреля 1988 г. в материале Т. Сеидова «Одержимость» сообщила по этому поводу: «Спектакль «Олимпийцы» отличается современным по почерку хореографическим языком, инте-ресной фабулой и отлично выполненным декорационным оформлени-ем».
Городская вечерняя газета «Баку» от 29 декабря 1987 г. в рецен-зии указала: «Интересен замысел спектакля (сценарий Р. Ахмедова): партитура Стравинского «Аполлон Мусагет» обрамлена стихами древ-негреческих поэтов, в действие введены фигуры Зевса, Леты, Урании, амуров…
Сценические перипетии в «Олимпийцах» отличаются насыщен-ностью событиями, объемной смысловой нагрузкой, энергичностью и инициативностью, – словом, поэтика этой постановки остросовремен-ная, ситуации балета конфликтны, драматургичны. Несомненно, удался автору начальный монолог Аполлона, который своими величавыми пластическими оборотами напоминает размер поэтического стихосло-жения Эллады – гекзаметр.
«Олимпийский» дуэт Леты и Зевса, открывающий действие, их параллельные монологи в середине спектакля отличаются широкими «по дыханию» комбинациями движений и декоративными позировка-ми, словно сошедшими с фризов античных храмов, чаш, скульптурных изваяний.
А предфинальное трио Аполлона, Леты и Зевса воспринимается как высшая точка драматургического и эмоционального напряжения в конфликте либретто, где отчаявшиеся родители стараются вернуть сы-на на олимпийские высоты, с которых он сошел ради любви к Терпси-хоре, пытаются насильно внушить Аполлону черты, ему не свойствен-ные: честолюбие и надменность».
Центральная ежедневная газета «Бакинский рабочий» (20 февраля 1988 г.) в публикации А. Кязимзаде «Олимпийцы смотрят Олимпиаду» уточнила: «Молодой балет Баку» обратился к этому сочинению И. Стравинского не в классическом варианте. Рашид Ахмедов написал свой оригинальный сценарий, в основе которого – борьба добра со злом, – участие в этом вековечном противостоянии всемогущих богов Олимпа».
Еженедельник «Молодежь Азербайджана» (19 апреля 1988 г.) поместил на своих страницах рецензию "Рождение Аполлона", в которой есть такие строки: «Музы-повитухи растянули бежевого цвета материю, в центре которой бьется еще не родившийся Аполлон, а его родители – Лета и Зевс – трепещут и волнуются за судьбу их долгожданного первен-ца.
В этой сцене и торжественность «высочайшего» церемониала, и житейское опасение за судьбу олимпийского дитя, и страстное желание всех присутствующих при этом великом акте мысленно наделить будущего покровителя искусств высокими достоинствами и дарованиями… В целом балет смотрится с интересом, радует глаз неординарностью интонаций хореографии в сочетании с музыкой И. Стравинского, мизансценическим мастерством постановщика». Балет имел отличную прессу, неоднократно показывался на ТВ.
Некоторое время талантливый балетмейстер активно участвовал в работе Детской школы-студии при Бакинской музыкальной академии имени У. Гаджибекова, где он дебютировал в качестве режиссера, осуществив реализацию на сцене Оперной студии имени Ш. Мамедовой ряд оперных спектаклей: «Сказка о глупом мышонке» Рашида Шафага и «Старый Баку» Адели Юсифовой, участвовал в рождении спектаклей «Маугли» Ширвани Чалаева и «Жили-были» Севды Ибрагимовой и других.